К концу 30-х всё очевиднее становилась ориентация Румынии на Гитлера, который спас европейскую цивилизацию от коммунизма. Но вот какой парадокс: вернуть Бессарабию Советскому Союзу удалось в результате соглашения с гитлеровской Германией, того самого, которое «Молотов –Риббентроп», а заодно была «присоединена» (как здесь дипломатично сформулировано) еще и Северная Буковина.
Судя по документам, представленным в монографии, мирный переход власти в Бессарабии население встретило, в общем, нейтрально.
Коснувшись этой скользкой темы, отметим, что у книги имеется предисловие от некоего «Фонда исторической перспективы». Предисловие как раз очень боевое и актуальное. Почему бы и нет? Тем более, что основные тезисы этого предисловия вполне разумные. Однако я с недоумением читаю, что «советско – германский договор 1939 года» стал «выдающимся успехом советской дипломатии».
Понимаете, можно было бы написать: это была военная хитрость, аморальная, конечно, но вынужденная обстоятельствами и оправданная дальнейшими событиями – если бы она была оправдана, то есть если бы этот договор действительно помог подготовиться к войне, хотя бы решить те очевидные проблемы с управлением, связью, организацией, подготовкой командного состава, да и рядовых бойцов, которые как раз описаны в монографии Мельтюхова. Как летом 1940 года советская армия "мирно" занимала Бессарабию.
«Предполагалось, что самолеты приземлятся на измаильском аэродроме, но оказалось, что аэродром слишком мал… Из первых 9 приземлившихся самолетов 3 получили поломки, в том числе один столкнулся со стоявшим на земле… И-16, который сгорел. После приземления еще 4 ТБ-3 было решено прекратить посадку и выбросить … парашютный десант. Поскольку связь между землей и самолетами отсутствовала, 6 машин улетели и сели в Болграде. …Из трех самолетов десантирование не было произведено, так как в одном находилось радиоимущество, не подготовленное к десантированию, в другом оркестр бригады, состоявший из неподготовленных к прыжкам бойцов…, и третий самолет отстал в пути» (327), всего 2 страницы такого отчета по двум авиадесантным бригадам с выводом, что в боевой обстановке перечисленное «неизбежно привело бы к провалу операции и напрасной гибели людей и самолетов».
Но мы-то знаем, что произошло с советскими войсками в «боевой обстановке» 1941 года, причем именно на территориях, радостно занятых в 1940-ом, и в этом контексте заявления о «выдающихся» успехах Сталина звучат либо как особо циничное издевательство, либо как отрыжка самой примитивной тогдашней пропаганды.
Но эти претензии касаются только предисловия. Сама монографии подчеркнуто – академичная, значительную часть ее составляет текст источников, а ближе к концу источники (дословно или в пересказе) идут практически сплошняком. Сдача в печать не готового текста и отсутствие редактора – тоже недостаток современной исторической литературы. Но другой. А из признаков политизации придирчивый читатель отметит разве что слово «Освобождение», вынесенное в заголовок последней части, в которой идет речь о возвращении Бессарабии в 1940 году. Само возвращение сомнений не вызывает. Наверное, применительно к сталинскому режиму слово «свобода» и производные от него не вполне корректны. Хорошо. Я бы придумал какой-нибудь другой заголовок, на основе народной мудрости: «Чужим богат не будешь», «чужое добро берет за ребро» и так далее, тем более, регион сельскохозяйственный, и у крестьян есть подобные поговорки на любом языке.
Михаил Мельтюхов. Бессарабский вопрос между мировыми войнами 1917—1940. — М.: Вече, 2010. — 480 с.
